Мы используем куки-файлы. Соглашение об использовании
ВторичнаяГород

Сочинение по картине: быт и время на самых известных полотнах Третьяковки

Юлия Судакова23 августа 2021 29 998
2021-10-06T08:49:48.068659+00:00
Сочинение по картине: быт и время на самых известных полотнах Третьяковки
За сколько была куплена усадьба, в интерьере которой позировала «Девочка с персиками», с чьей квартиры была списана квартира, изображенная на картине «Опять двойка», и за сколько во времена Поленова можно было снять жилье в «Московском дворике»? Расскажем, что вы пропустили на самых известных картинах Третьяковки.

Вся живопись так или иначе показывает жизнь и быт в деталях и мелочах. Усадьбы, квартиры, дома и дворики не менее важные, хотя намного менее заметные персонажи картин, чем главные действующие лица. Объясняем на примерах.

«Девочка с персиками», Валентин Серов, 1887 год

Государственная Третьяковская галерея/www.tretyakovgallery.ru

Портрет Веры Мамонтовой — 11-летней дочери Саввы Мамонтова, хозяина усадьбы в Абрамцеве. В конце XIX века эта усадьба, ранее принадлежавшая писателю Сергею Аксакову, а потом — меценату Савве Мамонтову, стала местом, где встречались, спорили, обсуждали творческие замыслы выдающиеся представители творческой интеллигенции: литераторы, художники, скульпторы. Василий Поленов, Виктор Васнецов, Илья Репин, Михаил Врубель, гостившие и работавшие в усадьбе, даже образовали неформальный Мамонтовский кружок. Бывал тут, разумеется, и Валентин Серов, который в 1887 году нарисовал Веру в интерьере усадьбы.

Усадьба была куплена за 15 тыс. рублей (по сегодняшним меркам это примерно 20 млн рублей), хотя ее состояние оставляло желать лучшего. Впрочем, построена она была из качественной древесины, что позволило закрыть глаза на недостатки. К усадьбе прилагалось 284 десятины земли (413 га). Вскоре после покупки начался масштабный ремонт и строительство новых зданий: бани, сказочного терема, церквушки и мастерских.

На картинке перед нами одна из анфиладных комнат (анфилада — длинный сквозной ряд комнат в усадьбах и дворцах). За большим раздвижным столом, за которым художнику позировала Вера (работа над картиной длилась два месяца), по вечерам собирались шумные компании. Роскошные стулья из красного дерева уже к моменту написания картины заслужили статус антиквариата.

Игрушку — фигурку гренадера (она до сих пор стоит в том же углу) купили у местных сергиево-посадских кустарей в Троице-Сергиевой лавре. Сначала она была нераскрашенной, но Серов взялся за краски и исправил этот недостаток. На стене — керамическая декоративная тарелка. Авторство ее неизвестно, зато известно, что позже в гончарной мастерской Абрамцева работал создатель знаменитого «Демона сидящего» Михаил Врубель, увлекавшийся керамикой и даже руководивший «заводом изразцовых и терракотовых декораций».

«Опять двойка», Федор Решетников, 1952 год

Автор: Решетников, Фёдор Павлович (1906–1986), Добросовестное использование, https://ru.wikipedia.org/w/index.php?curid=727419

Эта картина — лишь часть задуманного Решетниковым триптиха. Первая часть — «Прибыл на каникулы» изображает маленького ученика Суворовского училища, приехавшего под Рождество домой. К слову, эта картина, если присмотреться, видна во второй части триптиха «Опять двойка» — вон она, за спиной сестры-отличницы. А сюжет третьей части — картины «Переэкзаменовка» продолжает предсказуемый путь двоечника. «Переэкзаменовка» напоминает содержание предыдущих серий триптиха все тем же приемом «картина в картине»: рядом с окном, за которым шумят летние детские игры, увы, недоступные нашему герою, изображена репродукция картины «Опять двойка».

Но вернемся к главному. По словам историков, квартира, изображенная на картине «Опять двойка», списана с квартиры соседа Решетниковых — художника-авангардиста Густава Клуциса, «роль» двоечника исполняет его сын (хоккейный вратарь — отсюда и коньки). Самого Клуциса в 1938 году расстреляли по сфабрикованному делу, обвинив в участии в «фашистском заговоре латышских националистов». Позже семьи Решетникова и Клуциса поменялись квартирами, так что на момент написания «Двойки» хозяином был уже художник. На картине мы видим интерьер достаточно обеспеченного семейства: велосипед, ковер, на стене — часы-ходики. Очевидно, семья живет в собственной квартире — как минимум двухкомнатной, а это для 1952 года уже успех.

Виден на картине и краешек какой-то монументальной мебели — вполне вероятно, это популярный в те времена буфет-горка. В зависимости от материального благосостояния семьи в буфете хранились или довольно стандартные тарелки, блюдца, чашки, или гораздо более ценные приборы посуды, доставшиеся в наследство. От стола (прямо по центру картины) отодвинут обитый кожей кабинетный стул — еще один характерный признак эпохи. Такие стулья были доступны далеко не всем.

Наличие отопления и электричества в квартире тех времен (мы видим выключатель и батарею) — еще один бесценный подарок судьбы: в те времена даже в центре Москвы еще сохранялись деревянные дома-бараки без центральных коммуникаций, так что теплая и светлая квартира (да еще и своя!) по тем временам была скорее редкостью.

«За туалетом. Автопортрет», Зинаида Серебрякова, 1909 год

Государственная Третьяковская галерея/www.tretyakovgallery.ru

По мнению искусствоведов, художница работала над автопортретом, предполагая, что ее зрителями будут в основном близкие ей люди. Она предпочла изобразить свою женскую, домашнюю ипостась, которую подчеркивают окружающие ее предметы, а не профессиональную принадлежность.

На картине запечатлен интерьер дома, расположенного в селе Нескучное Курской губернии, где художница родилась и где потом поселилась вместе с мужем после полугода жизни в Париже. Учитывая, что за окном на тот момент была зима, а Серебрякова одета легко, в доме было не только светло, но и тепло. Для начала века такой деревенский интерьер не был бедным, хотя и выглядит просто: в доме есть свой умывальник с классическим эмалированным тазиком и кувшином и туалетный столик со «всякой мелочью», как назвала его содержимое сама художница: стеклянные флаконы с духами, подушечка со шпильками для шляп, расписная коробка с бусами.

Весь этот радостный и нежный интерьер, к слову, оказался для очевидцев эпохи почти лучом света. Другая часть интерьера, пусть и чуть менее светлая, изображена на другой картине той поры — «Портрет Жени Серебрякова»: самая обычная детская кроватка, ночной горшок, дымковские игрушки. Беленые стены и отблеск свечей (свечи — частый атрибут картин художницы, они являлись честными бытовыми помощниками), чистое белье, незатейливые картинки по стенам — всё это свидетельствует о простом семейном счастье и неплохом материальном положении.

Спустя несколько лет начнется Гражданская война, подожженное имение сгорит, муж Серебряковой умрет от тифа, а сама она с детьми будет вынуждена переехать в Париж.

«Новоселье», Кузьма Петров-Водкин, 1937 год

Автор: Козьма Сергеевич Петров-Водкин, Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=878191

Перед нами расположенная в центре Петербурга (тогда Петрограда) квартира с прекрасным видом на Неву и Петропавловскую крепость. Название и без того красноречиво объясняет сюжет, но поясним, что за история стояла за созданием картины. Уже больной туберкулезом художник получил заказ от выставки «Индустрия социализма» — написать сюжет, как из квартиры выселяют состоятельную семью, не принявшую советскую власть. Тогда выселения и уплотнения практиковались повсеместно, жилплощадь можно было потерять в считаные минуты, да и очередь из жильцов поджимала (в городе уже проживали около 3 млн человек). Таких злодеев художник писать отказался, сославшись на то, что даже в самых ужасных людях есть что-то человеческое, и красками рассказал историю с середины: когда «плохая» семья буржуев уже выселена, а «хорошая» семья пролетариев только въезжает.

«Время действия — 1922 год. Весна. Рабочая семья получила новую квартиру в центре города. Прежний хозяин ее — фабрикант или банкир, очевидно, сбежал за границу. В большой комнате с окнами на Неву собралось человек 20: хозяева и их гости, простые, хорошие люди. В самом их подборе, в выражениях лиц, в одежде, в движениях я показываю и следы оставшейся позади Гражданской войны, и начало новой социалистической стройки», — так художник пояснял свою картину «Новоселье».

Квартиры в центре Петербурга–Петрограда–Ленинграда всегда были достаточно дорогими. Описываемое время не стало исключением. К тому же от прошлых владельцев простой рабоче-крестьянской семье досталась и мебель с убранством, что вносит абсолютный диссонанс: барочные лампы и дворцовые стулья соседствуют с деревенским половичком и самодельными табуретками. Рядом с парадным зеркалом развешаны уже никому не нужные портреты в классическом стиле. Французское окно разбито, а дыру прикрыли фанерой, чтобы ледяной ветер с реки не тревожил тяжелые портьеры.

А вот печка-буржуйка вполне могла принадлежать и прежним хозяевам: после революции и Гражданской войны в городе отключили паровое отопление и даже тем, кто жил в подъездах с мраморными лестницами, приходилось прибегать к народным методам обогрева. Над шкафом — пустой иконный оклад (по стране шагал атеизм), но осталась забытая воткнутая в него веточка вербы.

К слову, жюри выставки отказалось принимать работу художника: слишком очевидно прослеживались в ней нелепость и трагизм положения.

«Московский дворик», Василий Поленов, 1878 год

Государственная Третьяковская галерея/www.tretyakovgallery.ru

Странно было бы обойти вниманием этот великолепный образец быта второй половины позапрошлого века! Родилась задумка в абсолютно бытовых обстоятельствах: Поленов только-только приехал в Москву и присматривал себе квартиру, потратив на это занятие около трех недель — баз недвижимости тогда не было, поиски сводились к прогулкам по городу и высматриванию соответствующих объявлений на дверях.

В то время аренда была гораздо более популярным способом обеспечить себе крышу над головой, чем покупка. Как писал в 70-х годах XIX века репортер «Биржевой газеты» Владимир Михневич, в районе Пречистенки особняки в те времена можно было купить за 30–50 тыс. рублей (при этом министерские зарплаты составляли около 8 тыс. рублей в год, более простые москвичи получали не более 100 рублей, что считалось неплохим доходом).

А вот снять жилье предлагалось от 20 копеек за ночь. Средняя стоимость ежемесячной аренды более-менее комфортной квартиры с парой комнат обходилась примерно в 42 рубля, писал Михневич. В меблированных комнатах (к ним прилагались уборка и подача чая) аренда стоила примерно 9 рублей в месяц.

Но вернемся к ищущему жилье художнику. Один из просмотров случился в районе нынешнего Арбата — на пересечении Дурновского (ныне Композиторская улица) и Трубниковского переулков. Увидев записку на двери, художник зашел, выглянув в окно, увидел вот этот самый дворик, который «тут же сел и написал» (речь идет об этюде, названном «Московский уголок», картина-шедевр появится позже). Кстати, церковь на заднем плане существует до сих пор — это храм Преображения Господня на Песках, расположенный в Спасопесковском переулке. За ней видно церковь Николая Чудотворца в Плотниках — ее снесут в 1932 году.

«Московские ведомости» описали изображение так: «Старинный деревянный дом, дом-особняк, <&hellip;> закутался в теплую тень старинного густого разросшегося сада. <&hellip;> Мы знаем его, это родовое гнездо… Да, это он, старинный мирный дом, доживающий свой век вместе со своим садом и своим “двориком”».

Что еще мы видим? Колодец и женщину с тяжелым ведром (водопровода, разумеется, не было), сарай, луг и играющих на нем детей, готовую для поездки запряженную лошадь, развешенное на солнце белье и даже свободно разгуливающих на месте сегодняшней парковки кур — довольно провинциальный вид (не забываем, тогда Москва не была столицей). Совершенно деревенская картина, не правда ли? О том, что дело происходит все-таки в городе, напоминает каменная усадьба подполковника Александра Юрьева.

Любопытно, что уже тогда в Москве (да и по всей империи) действовал указ, принятый еще Петром I: все постройки необходимо согласовывать в полицмейстерской канцелярии. Но, как это часто бывает, на указ и его выполнение смотрели сквозь пальцы — в результате появлялись многочисленные самострои, а дома строились не вдоль красной линии, как того требовали законы градостроительства, а по старинке — в глубине дворов, что мы и видим на картине.

Спустя всего несколько лет этот подход все же изменится — дома начнут возводить по правилам. Появится более четкая планировка города, у домов появятся парадные фасады, а улицы станут шире. Московские дворики уменьшатся, а затем и вовсе превратятся в исчезающую натуру.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram

#загородная недвижимость#город#Россия#двор
загородная недвижимостьгородРоссиядвор
Сейчас обсуждают
Аноним
28 марта 2024
редакцияeditorial@cian.ru